Сегодня в правительстве состоялась пресс-конференция губернатора Челябинской области Бориса Дубровского по итогам 2017 года. Стенограмма. Вступительное слово Б.А. Дубровского: Коллеги, добрый день, предлагаю приступить к работе. Я традиционно начну с цифр, которые характеризуют социально-экономическое развитие Челябинской области. Они следующие. Индекс промышленного производства +5,4% по сравнению с прошлым годом, добыча полезных ископаемых +10%, обрабатывающее производство + 5,7%, производство одежды + 20%. Металлурги показали + 6,5% по сравнению с прошлым годом, производство автотранспортных средств, прицепов и полуприцепов +2%, производство мебели +30%, ввод в действие жилых домов – больше одного миллиона квадратных метров жилья, если быть точным – 1 миллион 60 тысяч квадратных метров, + 2,6% по сравнению с показателями 2016 года. Налоговые и неналоговые доходы консолидированного бюджета +9%, областной бюджет +8,5%, бюджеты муниципальных образований +11%. Здесь реализуется наше решение передать часть доходных источников на местный уровень, поскольку муниципалитеты могут их хорошо администрировать и мотивированы на их развитие. Это все цифры по ноябрь 2017 года включительно. Среднемесячная начисленная заработная плата по полному кругу организаций (январь – октябрь 2017 года) 31 559 рублей, с учетом инфляционной поправки рост 4% по сравнению с аналогичным показателем прошлого года, уровень безработицы 1,4% . Мы можем уже предполагать, как закончим год. Думаю, получим цифры, очень близкие. Индекс промпроизводства составит около 4,5%. В любом случае это выше, чем в среднем по Российской Федерации. Мы достаточно устойчиво себя чувствуем с точки зрения бюджетного положения. Мы заходили в 2017 год с долгом 28,5 миллиарда рублей, у нас были и коммерческие кредиты на уровне 4,8 миллиарда рублей, заканчиваем год с цифрой 24,5 миллиарда долга. По итогам года: коммерческих кредитов не будет, бюджетных кредитов – на уровне 10,9 миллиарда, государственные гарантии на уровне 14 миллиардов. Это очень устойчивое положение. Позволяет нам выполнить все социальные обязательства. Нас радует динамика по вводу в действие жилых домов. Наша оценка – мы уйдем за один миллион 350 тысяч квадратных метров. Это очень хороший показатель, мы начинаем возвращаться на уровень 2014 года. Уровень инвестиций по текущему году мы оцениваем на уровне 2016 года. Я думаю, что это будет 195 миллиардов рублей. Такие цифры текущие. Окончательные цифры увидим по результатам года. Коллеги, готов ответить на вопросы. Анастасия Плотникова, редактор программы «Итоги недели» на телеканале ОТВ: Не могу не задать этот вопрос, потому что тема очень резонансная. Речь о выбросе рутения-106. Понятно, что сейчас эксперты ищут причины этого события, они обязательно будут озвучены. Хотелось бы о другом поговорить. Эксперты уже озвучили, что это довольно безопасно для здоровья, но тем не менее в сети Интернет, в социальных сетях нагнетается паника, людей пугают. Мне кажется, что это происходит искусственно. Насколько Вы согласны с этим? Если да, то кому и зачем это нужно и может ли это повлиять на имидж региона, особенно в связи с тем, что мы хотим принимать крупные международные мероприятия. Б.А. Дубровский: По сути, вы верно определили мою оценку. В вашей среде это называется фейковая новость, она создана для того, чтобы можно было активно об этом говорить. Мы проверили, когда информация появилась, потому что не могли не отреагировать на подобного рода информацию. Запросы сделали, получили ответы, что никаких действий предпринимать не надо с точки зрения безопасности людей. Какие последствия? К сожалению, негативные, как и любая информация, которая дискредитирует ситуацию в области. Что с этим делать? Давать объективную оценку. Никто не избавлял нас от обязанности думать. Коллеги, призываю всех анализировать информацию, размышлять  и не давать возможности думать за нас тем, кто формирует подобного рода информацию. Вопрос от медиахолдинга «Гранада пресс» (задает робот): Здравствуйте, Борис Александрович, я робот, меня зовут «Квантум», я работаю в медиахолдинге «Гранада пресс», и я первый в мире робот-журналист. Я хочу стать волонтером на саммитах ШОС и БРИКС в Челябинске. Как Вы думаете, у меня получится? И у меня много друзей-волонтеров. Присоединяйтесь к нам. Б.А. Дубровский (роботу): Получится, если умеешь двигаться. Надо быть чуть быстрее. Хватательные движения уже есть (смеется). Давайте будем работать. Следующий вопрос. Анастасия Шкитина, ГТРК «Южный Урал»: Возвращаясь к теме экологии, подводя итоги года, скажите, пожалуйста, Вы довольны, как гражданин, как житель региона и как его глава итогами Года экологии в Челябинской области? Б.А. Дубровский: В целом я вижу положительную динамику в осознании той проблемы, которую нам необходимо решать. Это главный вывод, который я могу сделать. Я вижу динамику в среде промышленников. Они начинают все больше и больше понимать свою социальную ответственность по этому вопросу. Хотя они всегда понимали, что невозможно говорить о стратегии развития в территории, если ты не учитываешь мнение граждан, жителей этой территории, не учитываешь социальные запросы. Мы видим это на примере ММК, который готов к реализации программы «Чистый воздух», с нами активно сотрудничает группа компаний «Мечел», которые выступили с инициативой подписать соглашение о совместном движении в этом вопросе. Я как губернатор не удовлетворен, что пока не получила федеральной поддержки наша инициатива стать пилотным регионом с точки зрения новой модели управления качеством атмосферного воздуха. Мы не оставляем надежду, что инициатива будет поддержана. Мы над этим работаем. Год заканчивается, но не заканчивается наша работа по этой теме. Что касается общей оценки, я понимаю, что для нашего региона, особенно для крупных городов Челябинска, Магнитогорска, Карабаша, экология – основная проблематика, основной нерв. Объективно это так и есть на самом деле. Я подчеркиваю, мы точно не хуже других территорий, мы более активны, эта активность понятна, и я ее поддерживаю. Она позволяет нам выходить с новыми инициативами. Я чувствую, когда мы работаем с федеральными органами, что это действительно запрос территорий, это поддерживается людьми. В этом плане я Годом экологии удовлетворен. Как человек, который любит этот регион, потому что он мой родной, я озабочен тем, что мы не до конца понимаем, что это излишнее эмоциональное обсуждение, излишняя критика экологии в регионе приводит к тому, что те, кто принимает решение об инвестициях в область, начинают верить в эту историю. Им кажется, что нельзя связывать будущее с Южным Уралом. Это большая ошибка. Тут нужен баланс. Мы должны признавать эту проблему, двигаться в ее решении, но в то же время не выпячивать ее как основную и самую главную. Надо балансировать, иначе мы потеряем инвестиционную привлекательность. Это тот же самый рутений-106. Никто не понимает, что это такое, никто не знает источников, но в то же время все говорят, что он откуда-то у нас. Я даже имел разговор с людьми, которые у меня спрашивали: «А можно к вам приехать? Это безопасно?». Я им разрешал (с иронией). Я начинаю размышлять, что мы к этому легко относимся с некой иронией, но последствия могут быть тяжелые, если мы не прекратим паразитировать на этой тематике. Этот пузырь, который мы надуваем вокруг истории с рутением-106, лопнет. Это пузырь, который надут до такой степени, что он лопнет с громким хлопком. Потому что я практик. Когда мы говорим об этом процессе, я предлагаю померять и сравнить, привести цифры, кроме эмоций и разговоров. И мы вдруг понимаем, что когда «Зеленый патруль» ставит нас вниз рейтинга, никто не вдумывается, почему это происходит. Потому что мы самые грязные? Нет, потому что мы самые активные. А мы, не вдумываясь в ситуацию, не размышляем, считая, раз нас некий «Зеленый патруль» поставил вниз рейтинга, значит мы самый грязный регион. Нет, это точно не так. Мы точно не самый грязный регион! Мы не можем позволять никому думать за нас, и никто не освобождал нас от обязанности думать. Давайте будем этим заниматься. Алена Васильевых, «Интерфакс – Урал»: Борис Александрович, хотелось  бы понять Ваше отношение к созданию в России национальной криптовалюты? Что может дать введение криптовалюты сообществу предпринимателей? Б.А. Дубровский: Спасибо за вопрос, несколько неожиданно. Он точно не ко мне, я не являюсь специалистом в криптовалюте. Я с интересом смотрю на это явление, вижу разные мнения. Кто-то считает, что это будущее. Кто-то считает, что это пузырь, который лопнет. Давайте дождемся. Моя личная позиция – я никакого отношения к этому не имею и иметь не собираюсь. Есть люди более квалифицированные в этом вопросе. Если вы задаете вопрос с точки зрения, буду я инвестировать или нет, то я ничего компетентного не скажу, это решение каждого. Слышу много по этому вопросу. Тема модная. Наверно, лучше подождать, присмотреться. Александр Чирков, ИА «ТАСС»: Борис Александрович, как Вы оцениваете индекс промышленного производства и на фоне прошлого года как он выглядит? Если я не ошибаюсь, в прошлом году ситуация была хуже. Б.А. Дубровский: Я приводил цифры в сравнении с прошлым годом. Вы хотите узнать, вышли ли мы на объемы производства 2014 года? Мы близки к этому. По сути говоря, закончим год на уровне 2014 года. Елена Мицих, «Федерал пресс»: Борис Александрович, хотелось бы узнать Ваше мнение по поводу возможности  выноса вредных с точки зрения экологии производств за черту города Челябинска. Такая программа есть в Екатеринбурге, она пока не дала больших результатов, не стала массовой. Как Вы оцениваете такую возможность? Будет ли создаваться аналогичная программа для Челябинска? Б.А. Дубровский: Понятно, что это самое эффективное было бы решение для города Челябинска. Это очевидный ответ. Конечно, здорово было бы вынести промышленные производства. В каком периоде можно это сделать? Практика должна быть такая, чтобы мы могли с вами дождаться результатов тех решений, которые мы принимаем. Вынести за территорию города, к примеру, «Мечел» или ЧЭМК, наверно, можно, но сложно этого дождаться. А вот вынести наиболее сложные производства, в частности, коксохим – это более реальная задача, которую можно поставить перед собой в обозримом будущем. Пока идеи выноса для меня это красивое заявление, не более того. Практика вероятнее всего будет следующая – будут применяться лучшие доступные технологии. Это звучит именно таким образом. Есть справочник лучших доступных технологий. Я видел то, как работают новые технологические решения. Они действительно другие с точки зрения воздействия на окружающую среду. Одна из задач, которую мы будем решать в процессе другой парадигмы управления качеством атмосферного воздуха, – это выяснение ситуации, может ли она быть решена в территории, близкой к этим предприятиям? Или надо принимать решение о выносе части производств за территорию города? Ответы на эти вопросы мы должны получить в процессе внедрения новой парадигмы управления качеством атмосферного воздуха. Изменение парадигмы в чем? Мы сейчас меряем качество воздуха на промышленных площадках, а нас интересует качество воздуха в жилых территориях. Собственно, в этом и разница, на которой мы настаиваем, и идея, которая была заложена в поручениях Президента Российской Федерации по итогам состоявшегося в прошлом году заседания государственного совета на тему экологического развития Российской Федерации в интересах будущих поколений. Мы должны получить этот пилот, мы должны научиться управлять этими процессами и в процессе управления взаимодействовать с крупным бизнесом и понять, как мы совместно эту задачу можем решить. Нужно сделать так, чтобы у Челябинска, у Магнитогорска было светлое экологическое будущее. Потому что эти территории в принципе этого достойны точно, но без деятельности этих предприятий пока достаточно сложно представить экономический ландшафт Челябинской области. У нас есть яркий пример: сейчас значительно чище стало в Верхнем Уфалее, очень чисто, но безработица на момент остановки градообразующего предприятия была более 12%. Но стало чисто! Сейчас безработица 8%, мы ищем решения… И эмоции у людей разные: кто не был связан с металлургическим производством, например, малый бизнес, были довольны, пока не почувствовали падение покупательского спроса. Подобного рода истории мы не можем допустить. В том же самом Верхнем Уфалее было стремительное развитие событий. Конечно, если бы мы находились в другом диалоге с собственниками, мы бы понимали, что через пять лет этого предприятия не будет. Мы бы, конечно, понимая это, начинали готовиться по-другому к этому явлению, не допустили бы этого уровня безработицы, пытались бы развивать какие-то другие территории, находили бы других инвесторов. Мы, конечно, были расслаблены в этом отношении – есть градообразующее предприятие, оно работает, обеспечивает работой большую часть населения, и в три месяца его нет… Все стало чисто…      Так вот, ни в Челябинске, ни в других городах мы таких решений допустить не можем! Хотя время от времени эмоциональные заявления, которые возникают в процессе обсуждения, убеждают меня, что некоторые считают, что это будет решение. Но, повторюсь, я думаю, что они ошибаются. Отвечая на ваш вопрос – если мы и будем их выносить, то этот процесс будет долгий. Он не должен сказаться на социально-экономическом развитии территории, он должен способствовать социально-экономическому развитию территории, а не способствовать ее деградации, как у нас произошло, в частности, в Верхнем Уфалее. Как пример, который есть на нашей территории и любой может его осмыслить и рассмотреть как некий кейс, к которому мы так активно время от времени двигаемся в публичной плоскости. Андрей Трушников, газета «Южноуральская панорама»: Есть два крупных проекта, которые могут значительно изменить инвестиционную ситуацию в Челябинской области, – это саммиты ШОС и ВСМ. Скажите, пожалуйста, когда произойдет документальное закрепление этих проектов за Челябинской областью  и когда начнутся какие-то реальные работы? Б.А. Дубровский: Реальная подготовка ведется, и она вселяет в меня оптимизм, что мы, наконец, получим это решение о проведении саммитов ШОС и БРИКС в 2020 году в Челябинске. У нас 15 января будет очередная облетная группа здесь с целью оценки нашей готовности для проведения этого мероприятия. Мы должны продемонстрировать, что сделали за полтора года. В прошлый раз у нас облетная группа была в 2015 году. Внешних каких-то серьезных изменений продемонстрировать мы, наверное, не сможем. Мы проделали серьезную работу. Как пример – строительство конгресс-холла в центре города на двух берегах Миасса. Для того чтобы реализовать этот проект, нам потребовалось больше года собирать это «лоскутное одеяло» из тех участков земли, которые там были распределены между разными пользователями, собственниками и арендаторами. Это огромная работа. Без нее, все равно, эту дорогу не пройдешь. А внешне вроде ничего не происходит, а происходит напряженная работа. Мы верим, у меня есть достаточно серьезный оптимизм по этому поводу, что по результатам работы облетной группы мы это право получим. Собственно, формализация этого решения с точки зрения международной деятельности в рамках ШОС должна быть реализована в виде документа до конца 2018 года, когда все остальные участники ШОС должны понять, поскольку в 2020 году Россия принимает ШОС, у нее права приема форума глав государств, они должны понимать, что он будет проводиться в той или иной части Российской Федерации. Мы надеемся, что это будет Челябинск. Собственно, вот эта интрига, она продолжалась весь этот период потому, что не до конца было понятно на уровне руководителей, не приведет ли то, что в ШОС вступают новые члены, в переход очередности приема этого мероприятия. Теперь уже четко сказано, что нет. Что ни Индия, ни Пакистан не претендуют на прием этого мероприятия раньше России, что они встают в очередь за другими странами-участниками. 2020 год – это Россия, ну а мы будем за это право бороться. Вот, собственно, коллеги, что касается ШОС. А что касается ВСМ – мы очень сильно встроены в эту работу. Напоминаю, что это действительно было нашей инициативой, и не более того. Я просто напоминаю, чтоб можно было оглянуться на год-два назад, вот эта логика трассировки ВСМ Москва-Пекин даже через Челябинск не шла. Она из Екатеринбурга через Новосибирск и через Монголию, шла вниз до Пекина. Челябинск даже не рассматривался как территория, через которую эта дорога должна была двигаться. Теперь мы встроены. Мы ничего еще не построили, но мы были так активны, что мы уже встроены в эту ситуацию. Это, кстати говоря, такая же только положительная иллюстрация того, что я пытался сказать по поводу того, как мы активны в экологии. Мы так много о ней говорим, что все думают, что мы самая грязная территория. Мы так много говорим про ВСМ, что все считают, что собственно решения все приняты, хотя ничего еще не построено, но много работ уже сделано. Мы выработали трассировку, у нас есть состав участников в нашем хозяйствующем партнерстве, начинает верить в это бизнес – приходят коммерческие структуры в состав хозяйствующего партнерства. И мы с удовлетворением увидели, что Свердловская область, точнее Екатеринбург, когда выходит с заявкой на проведение мирового ЭКСПО-2025, в качестве непременного условия и обоснования, что они могут принять за полгода от 30 до 50 миллионов человек, показывают, что собственно ВСМ Челябинск-Екатеринбург уже есть, потому что в противном случае очень сложно будет им принять такое количество людей за полугодие. И, по сути, в какой-то части и мы должны быть тем аэропортом, той инфраструктурой, которая принимает гостей и в течение часа с небольшим доставляет по ВСМ на ЭКСПО. В этой связи мы поддерживаем наших земляков-уральцев в этой их инициативе. Они этим активно занимаются. И мне кажется, если они получают это право, мы обречены к 2025 году иметь эту дорогу, для того чтобы качественно, как свойственно всегда России, принимать мероприятие. Наследие какое для нас, как и наследие ШОС?  Собственно, мы в принципе хотели бы видеть такую агломерацию Большой Урал – два крупных города с часовой доступностью: 1,5 млн человек в Екатеринбурге, 1 300 – 1 400 к тому времени население большого Челябинска – вот собственно 3, 5 – 4 млн человек в зоне некой часовой доступности. Это мировая агломерация, все уже это признают. Кудрин недавно сказал, что мы собственно можем претендовать на статус агломерации мирового уровня, правда, он еще Пермь в нее включил. Мы не против, в принципе, пусть подключаются. Но мне кажется, что Челябинск и Екатеринбург – это будет очень мощно. Но и следующий момент, наверное, очень важный, что касается высокоскоростной магистрали, почему по сути бизнес сейчас к этому подключается и с интересом смотрит на эту инициативу? Потому что тот, кто сейчас начнет участвовать в строительстве, тот бизнес, который начнет сейчас нарабатывать компетенции в строительстве ВСМ, (важно, чтобы делали это мы, а не какие коллеги из дружественных стран), тот собственно будет обеспечен загрузкой на 30-50 лет. Это очень серьезный проект – мы тут должны бежать быстрее всех. Мы не конкурируем ни в коем случае с проектами высокоскоростных магистралей Москва-Владимир, Москва-Казань. Понятно, что там есть свои решения, они двигаются, но наша логика развития она связана именно с этим – нам нужно начинать опережающим образом входить в этот проект. Мы, конечно, как область не можем строить, эксплуатировать в дальнейшем – это не наши компетенции. Но мы можем создать условия: поверить, убедить, конкурировать за это право опережающего развития в этом направлении и, собственно, создать возможности для нашего бизнеса заниматься на протяжении 30-50 лет участием в этих проектах. А у нас в наших двух областях есть все буквально, чтобы ВСМ строить: есть 100-метровая рельса на «Мечеле», высокоскоростные поезда группы «Синара», которая уже сейчас готовится к локализации производства подвижного состава, который сможет двигаться на скорости за 250 км в час. Такого у них пока нет, но они к этому идут: нужно принять решение неким компетентным органам, с кем мы локализуемся по поводу этого производства. У нас есть все остальное для того, чтобы строить: производство меди, из которого могли бы делать контактный провод, который не делается сейчас в России, у нас есть возможность производства крепления верхнего строения путей, балансный – небалансный путь – это уже тоже решение за проектантами. Я уверен, что у нас есть все для того, чтобы качественно реализовать, научиться, к сроку определенному построиться и иметь компетенцию, которая будет развиваться на протяжении 30-50 лет. У меня такая логика в этом проекте. А наш эффект – эффект для граждан – агломерация, мобильность,  возможность жить в этой огромной развитой территории качественно, интересно, творчески. Матвей Минибаев, «31 канал»: Все скандалы, связанные с экологией, бьют по имиджу Челябинской области. Как в таких условиях развивать туризм и, в частности, кластер «Синегорье»? Б.А. Дубровский: Чуть сложнее, в связи именно с этим ощущением. Я уже вам сказал, что мы, конечно же, несем потери от этого пузыря разговоров по этому поводу. Еще раз говорю, что люди, которые капитализируют этот вопрос, надувают этот пузырь, должны чувствовать свою ответственность. Когда они говорят, что любят эту область и поэтому они так ее представляют во внешней среде, так работают на этот имидж, то собственно, я хочу сказать им, что я в это не верю. Моя позиция: я признаю эту ситуацию, и мы будем эту ситуацию улучшать. Но мы ничем не хуже других территорий, ничем. Просто у нас есть несколько переоцененных капитализируемых явлений, которые, собственно, имеют за собой совершенно конкретные фамилии. И в этой связи все осложняется. В том числе и ощущение, что Челябинская область может предоставить подобного рода услугу, качественную услугу туристическую, что у нас есть что посмотреть, у нас есть, где отдохнуть, у нас есть Горный Урал, которым можно любоваться. Я вас уверяю, он с точки зрения природных условий и возможностей ничем не хуже Швейцарии. И мы будем этим заниматься последовательно, меняя имидж Челябинской области, как передовой области. Передовой со всех точек зрения. Как области, в которой можно жить качественно, интересно, в которую можно приехать, и, собственно, реализоваться каждому человеку, который готов работать, а не спекулировать и не паразитировать на трудностях. Матвей Кондрашов, ГТРК «Южный Урал»: Несколько вопросов прозвучало по подведению итогов года, несколько вопросов по планам на предстоящий. Я бы вот немножко хотел совместить и обратит свой взор на декабрь 2016 года, когда Вы поставили задачу, что бы регион вошел в десятку по инвестиционной привлекательности. Все мы помним, что в июне в Санкт-Петербурге была озвучено, что мы на 22 месте. В декабре Вы даже немножко пригрозили главам персональной ответственностью. Но в июне риторика сменилась на организационные выводы. На мой взгляд, на полгода эта история немножко затихла. По крайней мере, я при подготовке этого вопроса изучил и не нашел ответа. С чем связано изменение такой риторики? Какие организационные выводы сделаны и какие планы строятся на следующий год? С какими формулировками к подчиненным?   Б.А. Дубровский: Риторика, может быть, изменилась потому, что мы погрузились в эту работу. Стали анализировать, почему нам не удалось, все-таки, попасть в 20-ку. Я считал, что это нам удастся. Я вырос в такой среде, где всегда ставили такие цели: пятилетка за 3 года. Поэтому мы ставили мобилизующие для себя цели. Почему нам важно в этой 20-ке быть? Это то, что видно сразу. Если я инвестор, я  начинаю обращать внимание, куда я приду. Наверное, в том числе, посмотрю все рейтинги. И чтобы найти в этом рейтинге 22-ю Челябинскую область, наверное, мне надо «поковыряться». А Татарстан в этой 20-ке я сразу увижу. Поэтому нам важно быть в этой 20-ке. В 10-ке – это престижно, красиво, здорово. Мы к этому стремимся. Затихло ли что-то или не затихло? Может быть, затихла эмоция, поскольку мы проанализировали ситуацию, где мы проиграли, по каким позициям мы ухудшили ситуацию. Мы в очередной раз поняли, что по всем показателям, которые можно проверить, мы всё улучшили. Но мы не смогли донести до людей, убедить их в том, что стало лучше. Мы проиграли в оценке бизнеса ситуации в территории. Это некая эмоциональная оценка. Но мы признаем, что, наверное, очень сложно было в 2015 и 2016 годах давать положительные оценки бизнес-среде, когда экономика находилась в таком состоянии, в каком она находилась. Мы сейчас только начинаем выбираться в этом году из этого состояния. И здесь мы проиграли – получили отрицательные оценки. Это нас отбросило, несмотря на положительные количественные оценки, из этого списка на 22 место. Нас, кстати, хвалили по этому поводу. Но мы были не удовлетворены. Задача в этом году попасть в 20-ку. Никто ее не снимал. Мы очень активно по этому поводу работаем, анализируем, смотрим лучшие практики. И все это время мы работали в какой-то степени за закрытыми дверьми для того, чтобы взять и удивить вас. И на следующем форуме войти все-таки в эту 20-ку заветную. Конечно, очень хорошо, что этот рейтинг есть. Хотя бы потому, что он реально заставляет всех нас улучшать ситуацию. Вот есть эмоция попасть в 20-ку, а есть собственно практический результат должен улучшиться инвестиционный климат в регионе. Вот это – наследие. А вишенка на торте – попасть в 20-ку. Мы должны все улучшать. Мы и в 10-ку попадем, все равно должны будем улучшать. Даже, может быть, с большей интенсивностью. Когда становишься лидером, к тебе еще большее внимание, тебя начинают анализировать. Как ты этого достиг? И начинают твои практики применять. Тебе надо искать что-то новое. Вот мы сейчас применяем практики, которые были в территориях-лидерах. Мы их практики изучили некоторые. И то, что у нас применимо, мы у себя применяем. В том числе и с точки зрения проектного управления в этих процессах по ряду позиций. Давайте дождемся оглашения этого рейтинга. Традиционно это будет в Санкт-Петербурге. Потом вы снова нас либо покритикуете, либо скажете, что нам это удалось. Я думаю, если нам это удастся, в немалой степени я бы считал, что это будет и ваша заслуга. Повторюсь, больше 50% – это некая оценка, интервью представителей бизнес-сообщества. Эмоциональная оценка тех, кто ведет бизнес в территории. Они оценивают. Если мы создали с вами ощущение, что рискованная ситуация в территории, что бизнес вести невозможно по каким-то причинам, что бы мы ни делали с точки зрения уменьшения сроков получения разрешений, организации всей инфраструктуры для ведения бизнеса, сколько бы мы ни открывали территорий бизнеса, если люди будут ощущать неуверенность, мы не переломим эту ситуацию. У кого есть ресурсы, можно просто на них сидеть и ждать, когда что-то улучшится. А можно инвестировать в этом периоде, когда рынок свободен. Он свободен сейчас. В него можно инвестировать, но правильно оценив свои риски и возможности. И мы формируем условия и настроение. А настроение мы формируем вместе с вами в немалой степени. Если будет успех, значит это наш успех. Не попадем в 20-ку – это моя проблема, не ваша. Значит, я с вами мало встречался и не использовал те ресурсы, которые есть у нас в территории для того, чтобы изменить мнение людей и чтобы они почувствовали вкус к риску. Это удовольствие от самостоятельного ведения бизнеса. Удовольствие от того, что он является человеком, который меняет окружающий мир к лучшему.  Александр Олексюк, сайт «Хорошие новости»: Недавно мэр Москвы Сергей Собянин сказал о том, что у нас в стране проживает 15 миллионов лишних людей. Речь шла о людях, которые проживают в деревнях, в селах. Они, что называется, не вписались в рынок. Они лишние с точки зрения экономики эти 15 миллионов человек, проживающих в сельской местности. Как обстоят дела у нас  в регионе? Как вы оцениваете программы реализации поддержки сельской местности? Существуют ли такие программы? Отток людей как вы оцениваете из села в город – хорошо это или плохо с Вашей точки зрения? Как быть молодежи, которая живет в селах? Стоит им планировать свою жизнь на территории, где они родились и выросли, либо все таки планировать переезд в Челябинск или другие города? Б.А. Дубровский: Сейчас уже такой яркой эмоции у меня нет, какая она у меня была практически уже 4 года назад, когда я только начал заниматься этой работой. В силу того, что мы живем в определенной среде. Я городской житель, металлург, производственник. Я не оставлял за собой право думать, принимал информацию так, как она есть. Разговоры о том, что в деревне жизни нет, что деревня – это черная дыра. Вот эта история, эти яркие фразы создали у меня иллюзию, что так и есть на самом деле. Я был в этом уверен и так размышлял об этом, думая, что специалисты, эксперты оценили эту ситуацию. Они дали информацию, какая в деревне перспектива. Челябинская область – территория рискованного земледелия. Вот еще одна жесткая фраза, хотя она в какой-то степени объективная. Когда я начал погружаться в эту историю, в историю жизни, историю этих людей, развития агробизнеса, который есть у нас, динамику, которую он демонстрирует, а для себя понял, что я очень сильно ошибался. Другой вопрос, что они действительно сейчас не совсем еще все встроились в эту историю. Очень много молодых людей организовывают фермерские хозяйства. Есть у нас поддержка соответствующая. И это тоже история. История жизни семьи, история традиций в этой территории. Вот, к примеру, Верхнеуральский район. Мы проанализировали, размышляли, что может появиться такого нового и интересного. Размышляя о том, какая история, какие корни у этих людей, это казачество. Они всегда вели свое хозяйство. Мы предположили, что это будет работать. Начали этим заниматься и видим активность людей, молодых людей, которые берут эту поддержку, организовывают хозяйства. Самодостаточный, небольшой доходный бизнес организовывают с высокой производительностью труда. Мы должны организовать инфраструктуру для этого. Бытовую, поддерживающую. То, что в принципе сделано на Западе. Вот у меня клочке земли, а все остальное, все, что можно сделать вместе, мы делаем вместе. Раньше это называлось кооперация. В деревнях она была при советской власти. Ее осколки остались, но надо создавать что-то новое на современных условиях. Это одна дорога. Дорога, которой люди пойдут сами. И не надо им в этом мешать. Не надо считать, что они не вписываются в некую цифровую экономику. Люди хотят так жить. Пусть они так живут. Это их жизнь. Они счастливы этой жизнью. Какая наша цель? Наша цель, чтобы человек был счастлив. Хотя бы короткими периодами своей жизни. Я видел эту радость в них от того, что они самореализовались. Он не встает каждый день и не думает, что сказали руководители. Потому что ему есть чем заниматься, есть, на что развивать свой бизнес. Есть понимание будущего своей семьи, детей. Они чаще всего возвращаются и работают в этой среде. Это одном направление, в какой-то степени провинциально-историческое. Но оно не может, на мой взгляд, не рассматриваться как возможное. Почему нет? Если люди готовы к тому и они ничего от нас не просят. У них есть земля. Они просят, чаще всего, чтобы просто не мешали. Вторая часть – это высокотехнологичная история. То, что я там увидел, это было для меня действительно очень интересным с точки зрения инженера, организатора. Это другая история. За этим цифры, о которых мы говорим. На 5-7 % растет наш агропромышленный комплекс  ежегодно. Это в немалой степени именно такие предприятия. Наши вертикально-интегрированные агропромышленные холдинги. Там все поставлено на технологичную основу. Там технология конвейерная, все расписано до мелочей. Любого из нас могут встроить туда через 3 недели. Нас очень быстро могут обучить, и мы там готовы будем работать. Он поднимают производительность труда, там хорошая заработная плата. Они и являются источником того, что высвобождаются люди, которых мы должны трудоустраивать. Которые должны найти себя в будущей жизни. Либо мы должны понимать, что эти холдинги должны развиваться в той динамике, в которой они развиваются. Наращивая производительность труда, объемы производства и осваивая новые рынки. Осваивать новые рынки – это большая совместная задача. Мы имеем профицит сейчас по многим продуктам питания, например по мясу. Сдерживающая ситуация для нас – это рынки. Нам надо заходить на рынки Китая, Казахстана. И наша деятельность, внешнеэкономическая, которую мы ведем, она всегда сопряжена с тем, что мы пытаемся сказать о наших возможностях, возможностях нашей территории. Часто это вызывает удивление. Тот, кто знает Челябинскую область, никогда не ассоциирует ее с агропромышленным комплексом.  Часто, когда мы стоим на выставке «Золотая осень», возникают вопросы. Мы второе место по мясу занимаем. У нас есть такие технологии, такие технологические решения. Поскольку мы находимся в зоне рискованного земледелия, очевидно, что будущий тренд наш за высокими технологиями. За генной инженерией, которую можно и нужно здесь развивать, чтобы снять все риски того же самого мясного производства. За семенным производством. То, что позволит нам реально получать не 15-16 центнеров с гектара, а 25-30. Это все возможно при современных технологиях. И тогда уже другая доходность, другая производительность труда. То, что она сейчас низкая у нас, это очевидно. То, что она будет расти, это тренд. То, что рынки мы найдем, это понятно. Потому что занимаемся не только мы, но те, у кого зависит будущее от того, найдет он эти рынки или не найдет. Когда некуда отступать, ты очень эффективен. А им отступать некуда, и они эффективны. Будут высвобождаться люди на селе. Мы будем создавать условия для развития производства глубокой переработки продуктов питания. Есть фермерские продукты питания, которые должны быть на полках. Мы будем это все создавать. Но, очевидно, что город еще примет процентов 20-30% населения, которое будет мигрировать в города. Тогда возникает та задача, которая стоит перед нами, развитие малого и среднего предпринимательства, бизнеса, инвестиционной активности, новых идей, цифровых экономик. И всего того, о чем мы так модно любим рассуждать.    Альбина Золотухина, информационное агентство URA.RU: Первая тема – «Речелстрой», понятно, что проблемы дольщиков в Чурилово Вы решали еще до того, как состоялось совещание, как на это обратил внимание глава государства. Прошло несколько мероприятий, Андрей Пязок находится в СИЗО, и уже звучат темы, что это слишком жесткая мера – его заключение под стражу. Что вы думаете по этому поводу? И как продолжение темы, у «Речелстроя» есть проблемы в Кургане, не было ли Вам сигналов на эту тему от вашего коллеги из Курганской области, от Алексея Кокорина. Потому что там также восприняли эту историю очень эмоционально, с Андреем Пязоком. Б.А. Дубровский: Сигналов никаких с Курганской области не было, там действительно «Речелстрой» ведет строительство, тоже долевое, тоже с проблемами. Андрей Пязок сейчас арестован, правильно Вы сказали. Собственно, как я могу давать оценку, объективно это или нет. Раз арестован, значит, есть основания его задержать, и вести следствие по этому поводу, совершенно по конкретным эпизодам. Меня сейчас, как и до звонка Президента, беспокоит ситуация с продолжением строительства «Речелстроя», и не только «Речелстроя», но и всех остальных проблемных домов, где есть задержки с вводом в эксплуатацию и совершенно понятная и объективная эмоция дольщиков. Мы работаем над этим, и могу сказать, что арест Андрея Пязока помогает нам в этом процессе, но и не мешает. Продолжим поддержку нового застройщика, хочется выразить уверенность, по крайней мере, мы видим, и чувствуем это, что он один дом закончит в этом году, два в первом квартале следующего года. У «Гринфлайта» тоже снята некая эмоция у дольщиков. Я зачем сейчас «Гринфлайт» упоминаю, мне кажется, что у нас действительно хорошие люди, потому что они верят друг другу. Часто говорят, что у нас какой-то небольшой дефицит доверия, люди доверяют, как только видят, что динамика какая-то появилась. Была эмоция по «Гринфлайту», очень сложно было отвечать на вопросы, искать решения. Мы говорили об этом, что я чувствую ответственность за то, что произошло с «Гринфлайтом», мы будем искать решения, но понимал, что люди ждут действия,